Предприятия легпрома испытывают экономические трудности
Российские предприятия легкой промышленности смогут пережить макроэкономические потрясения и очередное снижение таможенных преград для импорта только при условии слаженных действий госрегуляторов. Пока же рынок ветшает под давлением серого импорта и контрафакта
Немногочисленные российские производители товаров легкой промышленности в дополнение к общим макроэкономическим проблемам получили еще две подножки. Первая — снижение уже в этом месяце таможенной ставки для импорта, согласно условиям ВТО, в среднем на 30–70%. Вторая — открытие таможенных ворот для крупнейшего в мире производителя одежды и обуви, Вьетнама, в связи с его присоединением к Евразийскому экономическому союзу (ЕвразЭС). На фоне макроэкономического шторма такое усиление встречного течения легко переживут только крупные производители, а некоторые мелкие попросту исчезнут, если не помочь им наладить организованный сбыт. На этом фоне государство вместо положенных в таких случаях стимулирующих мер ужесточило процедуру получения субсидий, что не позволяет производственникам своевременно нарастить оборот.
Впрочем, точечные меры господдержки мало кому помогут, а системных нет вовсе, поскольку до сих пор не выработана стратегия развития отрасли (а та, что сейчас рассматривается правительством, не учитывает интересов широкого круга производителей потребительских товаров). Самое главное, чего ждут производители от государства, — это оградить их от такой чумы, как контрафакт и контрабанда, пандемия которой только усилилась с удорожанием основных валют.
По объему розничных продаж российский рынок товаров легкой промышленности (3,3–3,4 трлн рублей в прошлом году) в полтора раза превышает автомобильный сегмент и сегменты электронной и бытовой техники вместе взятые. Поскольку 95% продаваемых в стране вещей произведено за ее пределами, большинство ритейлеров в связи с обвалом рубля уже подняли цены в среднем на 20%, а то и более. Но для большинства продавцов это трудное решение, поскольку спрос после второй, августовской, волны девальвации еще больше съежился, а запасы по прежним ценам, благодаря которым многие удержали объемы продаж, закончились. Как говорят участники рынка, если еще в конце года покупатель выбирал, купить две вещи или одну, то теперь ему приходится выбирать «между тряпкой и колбасой». В связи с этим, по прогнозу Fashion Consulting Group, объемы рынка в единицах продаж снизятся к концу года не менее чем на 20%.
В первом полугодии 2015 года продажи в пересчете на валюту в сравнении с аналогичным периодом прошлого года упали на 25–40% и более. Однако в рублях, по данным Минпрома, в целом по импорту и собственному производству оборот рынка за полгода увеличился на 60%.
Некоторые крупные международные вертикальные бренды позволяют себе не повышать значительно цены, отказываясь вовсе от розничной накрутки, а также не сокращать число магазинов. Но это скорее стратегический ход: на долю России у них приходится не более 3–5% от мирового объема продаж, поэтому есть возможность удержать позиции на будущее. Более того, некоторые нарастили число торговых точек в России, как, например, бренд Oysho (+14%). Motivi и Zara решили пока не приобретать новые площади для розницы, а такие бренды, как Stradivarius, Marks & Spencer и Mango сократили торговые площади на 1–5%. Поскольку в целом импорт за полгода уже сократился на 40%, можно сказать, что у крупных иностранных брендов больше торговых площадей стало работать вхолостую. Сети, которые производят продукцию за рубежом сами для себя, проявляют гибкость и могут не повышать цены на произведенный впрок товар, аналогичный по качеству тому, который двукратно подорожал у прямых импортеров.
Однако пока мало кто отмечает, что торговые сети стали лояльнее к отечественным производителям: «Ритейлеры по-прежнему требуют минимальной цены, не желая считаться с тем, что и наши издержки выросли, — говорит председатель правления НП “Ассоциация предпринимателей текстильной и швейной промышленности Ивановской области” Василий Гущин. — Если ранее средняя наценка составляла 25,5 процента от себестоимости, из них маржа магазина была пять процентов, то теперь это соотношение изменилось до 17,7 и семи процентов соответственно».
Поэтому многие производители, не имеющие своего сбыта, стали искать его на рынках, в мелких лавках, в электронных магазинах, обороты которых закономерно растут.
Производство плавает по курсу
В целом за пять лет текстильное, швейное и меховое производство в России не достигло объема докризисного 2008 года, зато производство кожи, обуви и изделий из кожи превысило его на 4,8%. В 2014 году в производстве одежды темпы роста объемов производства резко снижались: с 20,9% в начале года до минус 0,5% в целом по году.
Снижалось и производство обуви: если в 2011-м в России сшили 25,8 млн пар, то в 2014-м — только 20,3 млн (хотя еще годом ранее было 22 млн пар). Из 26 обувных фабрик на 17 производство сократилось. Нарастить производство удалось в основном таким крупным компаниям, как «Брис-Босфор», «Муя продакшн», «Ральф Рингер».
В прошлый кризис текстильщики как базовая составляющая отрасли и небольшие швейные фабрики едва не вымерли под натиском азиатского демпинга. Спас оборонзаказ. Три года назад президент Владимир Путин распорядился шить форму для госведомств только из тканей отечественного производства. «Сегодня часть мощностей, например тонких шерстяных тканей, из которых шьют всю форму, теперь в том числе и школьную, выжила только за счет госзаказа, который таким предприятиям дает до 80 процентов выручки, — говорит исполнительный директор Брянского камвольного комбината Евгений Томак. — Но аукционы раз в год проходят, и, кто не прошел, вынужден прекращать производство».
Василий Гущин считает, что строить стратегии на госзаказе ненадежно, текстильщикам лучше всего заняться оптимизацией ассортимента, производства и, главное, поиском дешевого сырья (хлопка и шерсти) и новых заказов. Однако проблема крупных текстильных предприятий в том, что им невыгодно запускать конвейер под заказы небольшого объема, а крупных среди швейных предприятий в последнее время не находится.
Объем инвестиций в основной капитал
Невесело текстильщикам и оттого, что на российский госзаказ теперь претендует и Белоруссия на правах члена ЕвразЭС. «При этом президент Лукашенко выдает своим предприятиям кредиты на расширение производства, за счет чего они, безусловно, смогут предложить более выгодные цены, а у нас такой роскоши нет», — сетует Томак.
Пока не ясно, чем завершатся межправительственные переговоры на эту тему, известно только, что премьер-министр Дмитрий Медведев изначально заблокировал предложение белорусской стороны.
Участники рынка недовольны и тем, как изменились в августе правила предоставления субсидий компаниям, выпускающим товары легкой промышленности. Их российские производители одежды и тканей получают уже несколько лет в качестве компенсации до 70% ставки рефинансирования по оборотным кредитам, на что из бюджета ежегодно выделяется около полумиллиарда рублей (в этом году — 600 млн). «Именно эти субсидии многим помогли встать на ноги, особенно в предпоследний кризис, но сейчас эти правила зачем-то ужесточили, — возмущен президент Союзлегпрома Андрей Разбродин. — Тем самым выбили почву из-под ног у крупных компаний, которые, как правило, сложно структурированы (например, разделены производство и сбыт), но теперь вроде как не считаются производителями и поэтому не имеют доступа к этой мере господдержки».
В итоге известно, что такие крупные производители, как БТК и «Чайковский текстиль», остались без субсидий, а мелкие игроки сейчас кредиты брать не рискуют даже при условии компенсации.
«Но раздать их кому-то надо. Значит, сейчас за компенсацией, скорее всего, потянутся разные темные лошадки, замаскированные под производителей легпрома. А внятного механизма контроля над этим распределением нет», — опасается жульничества Разбродин.
Относительно уверенно чувствуют себя производители обуви, особенно те, кто делает упор на отечественное сырье — кожу, которой в стране пока худо-бедно хватает (синтетика для обуви почти вся импортная). И хотя производство кожаной обуви в стране постепенно снижалось с 25,8 млн пар в 2011 году до 20,3 млн в прошлом, обувщики намерены взять реванш за счет девальвации. Например, генеральный директор компании «Ральф Рингер» Андрей Бережной уверен, что для производителей обуви сейчас настало золотое время. «Мы наращиваем производство, поскольку после удорожания импорта к нам выстроились очереди, — не скрывает гордости Бережной. — Мы не изменим своих инвестиционных планов и продолжаем открывать примерно по 30 магазинов в год, в этом уже открыто восемнадцать».
Впрочем, «Ральф Рингер» производит обувь на своих российских фабриках, имея свою сбытовую сеть, что и позволяет ему интенсивно развиваться. Но таких в стране единицы, большинство российских брендов обуви (как и одежды) шьют за рубежом. Такие производители получат меньше преимуществ от девальвации, поскольку договоры с промплощадками в Азии, как известно, валютные. Кроме того, в России практически не осталось производств, где можно разместить крупные заказы.
«Если и находятся, то почему-то выставляют цену в валюте, что не всегда понятно, поскольку большинство расходов у производителей в рублях, — говорит генеральный директор ООО “Эсперанс” (сеть обувных каскетов “Эконика”) Сергей Саркисов, выражая общее настроение всех, кто сейчас шьет обувь за рубежом. — Но местные производители вполне могут воспользоваться ситуацией и предложить хотя бы равные условия с теми, какие можно найти в Китае, где, кстати, уже сходит на нет одно из их важных преимуществ — дешевая рабочая сила. Она сейчас все более квалифицированная и точно не дешевле, чем в России».
Впрочем, никто пока не указал на компанию, готовую перейти с азиатской промплощадки на отечественную. «Квалифицированных обувных производств, тем более свободных для выпуска на заказ больших объемов, попросту нет. И не предвидится», — говорит Бережной.
К нам идет Вьетнам
Производителей обуви принято считать главными потенциальными жертвами от снижения пошлин на продукцию легпрома в сентябре в рамках ВТО (на 30–70%), а также соглашения о вхождении Вьетнама в состав зоны свободной торговли ЕвразЭС. В Союзлегпроме подсчитали, что прямые потери отрасли от снижения пошлин в рамках ВТО составят около 25 млрд рублей; по сравнению с суммарным триллионным оборотом отрасли в целом это пустяк, но существенно для мелких производств.
«Проще будет сказать, кто из наших производителей не пострадает от ВТО и тем более от соглашения с Вьетнамом. У нас опять приняли послабления для заграничных конкурентов без предоставления дополнительных стимулов своим производителям», — возмущен президент Союзлегпрома Андрей Разбродин.
Что касается Вьетнама, то здесь все может быть сложнее. Дело в том, что Вьетнам, крупнейший в мире производитель готовой одежды и обуви, продает до 800 млн пар обуви в год при, например, наших 100 млн. Соглашение о его членстве в ЕвразЭС вступит в силу с начала следующего года, оно предусматривает обнуление или сокращение ввозных пошлин (перечень тарифов по различным товарам пока не опубликован) более чем на 300 наименований товаров легкой промышленности в среднем на 30–70%. Вьетнамцы рассчитывают, что их экспорт в страны ЕвразЭС увеличится на 15–20% по сравнению с нынешними 1,34% всего экспорта страны, причем речь главным образом идет об одежде и обуви. В общем объеме российского импорта из Вьетнама (6 млрд рублей в 2014 году) доля изделий легкой промышленности составляет 30%.
«Вообще, странно, что снижается пошлина на готовую продукцию, а не на сырье, которое у нас в дефиците, те же синтетически материалы, — говорит генеральный директор компании Choupette (производство детской одежды) Анастасия Василькова. — Никого особо не пугает нынешнее снижение пошлин на европейский товар в рамках ВТО. Но, когда подобные соглашения подпишут с азиатскими странами, например планируют подписать с Индией, это убьет наш рынок».
Российские отраслевые объединения предприятий легпрома начиная с 2013 года активно работали над предложениями по содержанию части соглашений ЕвразЭС и Вьетнама. Но мнение наших обувщиков осталось за пределами внимания правительства.
«Мы много работали с комиссией по подписанию, но в последний момент, как всегда, нас всех сдали, — негодует генеральный директор Российского кожевенного союза Александра Андрунакиевич. — Мы предлагали по обуви очень много всяких вариантов: сделать изъятие из списка кожаной обуви — там, где мы сильны, или установить квоту на ввоз. Но все без толку».
Российские производители изделий из кожи раздосадованы очередными преференциями «новым товарищам», поскольку уже достаточно пострадали от прежних. В частности, в рамках Таможенного союза Россия сначала обнулила заградительные вывозные пошлины на кожу-сырье. Потом было принято решение, что можно бесплатно вывозить лишь кожу первого передела (что также не требует больших усилий от переработчиков). В итоге в стране возник дефицит кожи, которая хлынула в Китай через страны Таможенного союза.
Впрочем, крупных участников обувного рынка «вьетнамский вопрос», так же как и ВТО, похоже, вовсе не волнует. «У нас и так сейчас ввозная пошлина 0,3 евро за пару — что с Китаем, что с Вьетнамом, что с Европой. Поэтому, даже если их обнулят, погоды на рынке это не изменит, — уверен Андрей Бережной. — Так же как и очередное снижение пошлины в рамках ВТО. Административные процедуры упростят, но на самом деле вьетнамским производителям это даст совсем незначительное сокращение издержек, поэтому особо их бояться не стоит».
Сергей Саркисов («Эконика») уверен, что повышение спроса на российские бренды за счет девальвации перекроет все риски от снижения и даже обнуления таможенных пошлин. Более того, он считает, что это даже полезно в том смысле, что позволит снизить приток серого импорта, который создает куда большую угрозу для внутреннего производства.
Как остановить черный импорт
Девальвация обострила проблему нечестной конкуренции за счет некорректного таможенного декларирования с целью удешевления ввозной цены товара. «Совокупный объем контрафакта на рынке легпрома Таможенного союза в прошлом году составил около двух триллионов рублей, — подсчитал Разбродин. — Львиная доля приходится на Россию — около полутора триллионов, Казахстан — около 300 миллиардов, Белоруссию — 200 миллиардов».
Участники рынка сразу после первой девальвации забили в набат, и в начале года появился указ президента РФ «О дополнительных мерах по противодействию незаконному обороту продукции легкой промышленности», после чего летом был создан и начал функционировать межведомственный комитет по борьбе с контрафактом и контрабандой под руководством министра промышленности и торговли Дениса Мантурова. В итоге есть первые подвижки: так, с 1 апреля 2016 года ввоз и реализация изделий из меха в странах ЕАЭС без чипа, идентифицирующего его производителя и качество, будут запрещены. Но дело в том, что ко всем товарам чипы не пришьешь, только к габаритным и дорогим.
«Со второй волной девальвации серого импорта меньше не стало, более того, он стал уходить в черный, — говорит Александр Бережной. — Проще вообще везти товар контрабандой, чтобы хоть как-то его удешевить».
Та же проблема и с контрафактом, к которому участники рынка приравнивают введение потребителя в заблуждение. «У нас не желают покупать изделия из шерсти, говорят, что у китайцев они втрое дешевле, — делится опытом Евгений Томак. — Но мы начали проводить по линии “Союзлегпрома” контрольные закупки и выяснили, что 80 процентов продукции (школьной формы. — “Эксперт”) не соответствует заявленному качеству: вместо 20 процентов шерсти пишут все сто процентов и так далее».
В качестве превентивной меры в августе Ассоциация текстильщиков России обратилась к президенту Владимиру Путину с просьбой издать указ об уничтожении контрабандных изделий текстильной и легкой промышленности из ЕС. Уничтожать предложено как товары, обнаруженные на таможне, так и те, которые были уже привезены. Как считают в ассоциации, эта мера существенно поддержит отечественные предприятия. Минпрому эта идея пришлась по душе. В частности, замминистра Виктор Евтюхов предложил внести изменения в закон, согласно которому не снабженный особыми метками (чипами) товар можно будет уничтожать без решения суда, которое сейчас необходимо.
Впрочем, необходимость издавать указ президента по каждой новой проблеме рынка говорит об отсутствии системного подхода к развитию отрасли. Его не могут выработать уже много лет, видимо, потому, что, как шутят участники рынка, их доля в наполняемости бюджета близка к 1%. Однако не понятно, почему это отменяет решение и волю этот процент нарастить.