Текстильная и легкая промышленность России

ВТО И ГОД ПРОШЕЛ

Ровно год назад, 22 августа, наша страна стала членом ВТО.

Вступил в силу Протокол о присоединении Российской Федерации к Марракешскому соглашению об учреждении Всемирной торговой организации. 159 стран являются сегодня членами ВТО, организация регулирует 97 процентов мировой торговли.

Накануне было много всего - споров, сомнений, опасений, надежд. Что мы обрели и потеряли за этот год, какие получили выгоды? В интервью "РГ" об этом рассказал директор департамента торговых переговоров минэкономразвития Максим Медведков.

Ну как, Максим Юрьевич, "обжились" мы во Всемирной торговой организации? Вы лично на себе как-то ощутили смену нашего статуса?

Максим Медведков: Потихоньку обживаемся. Как нас и предупреждали старожилы, это оказалось непросто. Самое сложное - поменять психологию. Многие годы присоединения мы занимали чисто оборонительную позицию. От нас просили что-то сделать, мы пропускали это через фильтр "можем - не можем, нужно - не нужно".

Сейчас ситуация изменилась. Мы должны выполнять свои обязательства - но можем требовать выполнения обязательств и от наших партнеров.

Другой вопрос - какой мы хотим видеть мировую торговлю через 5-10-15 лет? Каковы наши приоритеты? Что нужно экономике в ВТО? Найдем ответы на эти вопросы - сможем использовать ВТО по максимуму. Тогда изменится и наш реальный статус - мы станем активным игроком. Многие члены ВТО боялись: вот придет русский медведь…. Медведь пришел, но, как говорится, пока знакомится с оперативной обстановкой.

Было ли за этот год что-то такое, что вас удивило?

Максим Медведков: Уровень дискуссии, профессионализм людей, которые представляют в Женеве свои правительства. Цена произнесенного слова. Нигде не прописанные, но достаточно жесткие правила поведения. Трудность нахождения компромиссов по вроде бы пустячному вопросу. Число спящих делегатов. Инернтность системы - и ее стабильность. Интересных наблюдений много не только у сотрудников министерства. Дерипаска недавно сравнил ВТО с аквариумом с акулами.

Какие перемены произошли в организационном плане? Некоторые эксперты обращают внимание, что у нас до сих пор не создано постоянное представительство. Что-то мешает его созданию или это непринципиальный вопрос?

Максим Медведков: Большинство организационных решений принято. Определено головное ведомство, отвечающее за ВТО (минэкономразвития), определены задачи других. Увеличена штатная численность. Создана межведомственная комиссия, которая рассматривает проблемы адаптации отраслей к условиям членства в ВТО. Налажено взаимодействие с евразийской экономической комиссией по всем ВТОшным вопросам. Самостоятельное постпредство пока действительно не создано, мы "уперлись" в несколько административно-бюрократических проблем, но это, надеюсь, дело еще пары-тройки месяцев. Пока его роль выполняют наши сотрудники в "большом" российском постпредстве при международных организациях в Женеве. Так что особых проблем нет.

Мы активно ведем себя в ВТО? Есть конкретные примеры, какие ограничения для российских товаров удалось снять за это время? Это было сложно сделать? Можно подсчитать выгоду?

Максим Медведков: Активным наше поведение назвать нельзя. Мы участвуем в работе практически всех органов ВТО, но выступаем только там, где наши интересы ясно определены, в том числе в отношении барьеров в торговле с третьими странами. Некоторые ограничения против России отменились сами по себе - например, квоты на ввоз стали в ЕС. Другие - после первых консультаций (например, ограничения на транзит).

А где не удалось достичь успеха? Недавно премьеру, например, жаловались металлурги: по их словам, в рамках ВТО против металлургических компаний России действуют 23 защитные меры…

Максим Медведков: Это так. Но не все ограничительные меры незаконны с точки зрения ВТО. Не любая дискриминация противоречит ВТО. С этим нужно тщательно разбираться, отделить законные меры от незаконных. Подготовить юридические заключения. Провести консультации с торговыми партнерами, выяснить их оценку ситуации, потом принять решение - что делать, например, идти ли в суд ВТО. Это сложная, совсем небыстрая работа. Мы ее ведем, но у нас есть несколько ограничений.

И каких?

Максим Медведков: Первое - кадры. Вырастить хорошего и самостоятельного специалиста - в среднем 5 лет. А как его удержать эти пять лет? Одна из моих коллег нашла себе новое место работы в интернете за день - с зарплатой раза в четыре выше. И как ее можно было удержать? Почти всю переговорную команду в годы присоединения сохранили - коллеги понимали государственную важность задачи. Сейчас нужно искать другие стимулы - на одном энтузиазме большие дела сейчас, к сожалению, не делаются.

Второе - кто первый. Мы не хотели быть первыми в судебных процедурах ВТО, потому что это могло привести к встречным искам - это часть неписанных правил игры. Первый иск против нас подан, поэтому это ограничение более не действует. Что касается бизнеса - мы ожидаем его существенно большей активности по ВТОшной проблематике. Бизнес должен дать нам ориентиры на годы вперед - что мы должны сделать для обеспечения его долгосрочных интересов. А их пока нет - наверное, потому, что горизонт планирования сейчас у наших компаний редко выходит за 2-3 года. В этом горизонте ВТО поможет только для устранения текущих барьеров.

В РСПП утверждают, что бизнес пока не ощутил преимуществ от членства в ВТО. Как Вы считаете, почему?

Максим Медведков: Возможно, коллеги подзабыли, что основной массив законодательства, регулирующего торговлю, был уже давно изменен из-за ВТО, что требования к транспарентности законов, к снятию многих внутренних барьеров для бизнеса возникли в русле присоединения к ВТО, что институты диалога между властью и бизнесом были созданы тогда же. РСПП активнейшим образом участвует в формировании нашей позиции на некоторых женевских переговорных площадках, например, по соглашению об облегчении процедур торговли. Однако, бизнес - это наш основной клиент в ВТО, и если он чем-то недоволен, значит, мы недорабатываем.

Что происходит с мясными поставками? Сразу после вступления в ВТО они из-за резкого снижения пошлин выросли, снизились цены на свинину и говядину. А теперь поставки снизились, говорят вскоре и цены вырастут. Это следствие тех мер, что мы вводим - например, по запрету на ввоз мяса с рактопамином?

Максим Медведков: Снижения пошлин на говядину не было вообще. На свинину внутриквотная ставка сильно снизилась, однако внеквотная осталась примерно на том же уровне. Если в 2012 году ввоз свинины вырос по сравнению с 2011 годом примерно на 4 процента, то в первые 5 месяцев текущего года он упал почти на 14. Импорт падает на фоне растущего предложения с внутреннего рынка. Квоты в этом году выбираются плохо. Ветеринарные ограничения есть, но на объем импорта они практически никогда не влияют, так как касаются только небольшой части производителей.

Переговоры с США по рактопамину продвигаются, или они зашли в тупик?

Максим Медведков: Это площадка Россельхознадзора. Насколько я знаю, многие компании США готовы поставлять продукты, произведенные без использования рактопамина. Потом, мы далеко не единственные в мире, запрещающие его использование.

ЕС обратился в суд с претензиями по утилизационному сбору. Вас огорчает такой поворот событий? Ведь его можно было избежать…

Максим Медведков: Не только ЕС. Еще Япония. США, Китай, Турция и Украина принимают участие в процессе в качестве наблюдателей. Поправки к законодательству были внесены в Думу в конце мая, и если бы они были приняты, то, скорее всего, обошлось бы без суда. Огорчаться здесь нечему. Это обычная работа. Знаете, кто главные спорщики в ВТО? США и ЕС. Они постоянно спорят и друг с другом, и с третьими странами. Это не мешает им оставаться стратегическими партнерами по многим вопросам, в том числе и торговым.

Если дело дойдет до суда, мы сумеем защитить свои позиции? Расскажите, как в случае обращения в суд все это будет выглядеть по процедуре, срокам, какие могут быть приняты решения.

Максим Медведков: Сначала у нас есть возможность провести консультации и договориться. На это - 2 месяца. Если договоримся и вовремя выполним договоренность - то процедура остановится. Если не договоримся - то партнеры смогут перейти к следующей стадии, потребовать учреждения т.н. панели арбитров - собственно, состава суда. На это уйдет месяц- два. Потом суд начнет рассматривать дело, у него есть на это 6 месяцев, но этот срок может быть продлен. Потом если суд принимает решение не в нашу пользу, мы должны договориться с истцом о сроках выполнения решения. Если мы с решением не согласны, тогда можем подать на аппеляцию. Это еще несколько месяцев. Потом либо выполняем решение (если оно не в нашу пользу) в соответствии с согласованными с истцом сроками, либо не выполняем. В последнем случае истец может получить право на введение ответных мер, например, повысить пошлины на российские товары. Могут быть промежуточные варианты, дело вообще может быть остановлено истцом без обьяснения причин. Посмотрим.

А для нас что выгоднее: судиться или уладить конфликт миром? И есть ли шанс не доводить дело до судебных разбирательств?

Максим Медведков: В ВТО, как и везде, мир, даже худой, всегда лучше. Любой конфликт можно уладить, выполнив то, что от тебя хотят. Нужно ли так делать или нет - зависит от многих факторов - например, от уровня правовой защищенности позиции, от экономических и политических последствий того или иного решения. Некоторые члены ВТО отказываются от выполнения даже судебных решений - это бывает редко, как правило по весомым политическим причинам - но бывает.

По каким вопросам еще могут возникнуть споры?

Максим Медведков: Этого предугадать невозможно. Иногда споры возникают на ровном месте, а иногда не возникают тогда, когда господь велел поспорить. У нас есть немало претензий к нашим партнерам, где мы уверены в нарушении норм ВТО. Например, это касается антидемпинговых мер ЕС против многих российских товаров. Применяя такие меры, ЕС не принимает во внимание российские цены на газ, считая, что они не являются рыночными.

Нам хватает специалистов для работы в ВТО? Вы нам говорили, что на федеральном уровне нужно примерно 300-400 специалистов. Их готовят?

Максим Медведков: Готовят. Но не везде хорошо. Нам в министерстве не нужны специалисты, которые знают, сколько соглашений в ВТО и каковы их основные положения. Нам нужны специалисты, которые могут провести антидемпинговое расследование от начала и до конца и которые, например, могут доказать в Женеве, что все специфические субсидии в России не выходят за рамки правил ВТО. Таких за год немного прибавилось - но это, как говорится, штучный товар, его "изготовление" - долгий процесс.

Есть какие-то подвижки по вопросу третьего энергопакета? Весной этого года Вы говорили, что анализируете, насколько предусмотренные им меры соответствуют нормам ВТО. Что показывает ваш анализ?

Максим Медведков: Анализ проведен. Он подтвердил, что в третьем энергопакете могут быть проблемы с соблюдением норм ВТО. Мы обсуждаем это с партнерами.
Как продвигаются переговоры по ВТО у наших партнеров по Таможенному союзу - Казахстана и Белоруссии?

Мы им оказываем поддержку?

Максим Медведков: Конечно. Казахстан - на завершающем этапе. В последние месяцы многие вопросы решаем вместе. Возобновились весной и переговоры по присоединению Белоруссии. На этом треке предстоит большая работа, поэтому к ней привлечены и российские, и международные эксперты.

Нам важно сейчас, чтобы они быстрее завершили переговоры? Почему?

Максим Медведков: Потому что нам надо завершить формирование Таможенного союза как цельной системы, где у всех равные права и равные обязательства, в том числе и в торговых отношениях с внешним миром. Сейчас и Казахстан, и Беларусь выполняют наши обязательства в ВТО, но прав в ВТО не имеют. У них же есть конкретные экспортные интересы, а реализовать их нельзя. Это неправильно. Кроме того, нам необходимо вести дело тому, чтобы таможенный союз начал процесс сближения с ВТО. Этого нельзя сделать до присоединения к ВТО всех стран.

В рамках своего председательства в "большой двадцатке" в этом году Россия собиралась затронуть в том числе и вопросы, относящиеся к ВТО - по Дохийскому раунду, протекционистским мерам в торговле. Есть ли какие-то предложения по этому поводу?

Максим Медведков: Конечно. Мы поддерживаем схему сохранения Дохийской переговорной повестки и ее частичной реализации к Балийской министерской конференции в декабре этого года. Мы продвигаем правило сохранения добровольного запрета на применение протекционистских мер в торговле товарами, услугами и инвестициях. Но протекционизм многолик, он постоянно меняет окраску. Бороться с ним трудно - но ВТО единственная сейчас площадка, где это можно делать с относительно позитивным результатом.

ВОПРОС НЕДЕЛИ

Как вы прожили год в ВТО?

Руслан Пухов, директор центра Анализа стратегий и технологий
- Целый ряд секторов экономики почувствует ухудшение ситуации, гражданская авиация, например, столкнется с трудностями в субсидировании. Но, с другой стороны, при наличии политической воли ты можешь в переходный период воспользоваться некоторыми послаблениями, например, в том, что касается национальной обороны.

Дмитрий Орлов, политолог
- Как потребитель, я ничего особенного не почувствовал. Но для российских производителей в сельскохозяйственном секторе, в автопроме и других отраслях настают времена осознания, что конкуренция - вещь жесткая и надо быть к ней готовым.

Тимофей Бордачев, преподаватель НИУ ВШЭ
- Я заметил вступление в силу Таможенного союза России - Белоруссии - Казахстана: на российском рынке появилось больше качественных и дешевых белорусских товаров. А вот последствий вступления в ВТО пока не заметил.

Игорь Моржаретто, зам. главного редактора журнала "За рулем"
- После вступления в ВТО Россия пообещала снизить пошлины по подержанным грузовикам и автобусам почти до нуля. Утилизационный сбор для автомобиля - это ничто, а вот для автобуса он уже исчисляется миллионами. Его и придумали, чтобы дать шанс нашим "КАМАЗам" и "ВАЗам". Еще упали почти до нуля продажи украинских авто. Они стоили 200 тыс. и подорожание на 30 тыс. для них существенно.

Андрей Разбродин, президент Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности
- Потери отрасли за счет снижения пошлин и НДС к 2016 году могут составить 1,3 млрд долларов. Необходимы компенсационные меры со стороны государства, направленные на создание равных конкурентных условий для участников рынка.

Андрей Даниленко, председатель правления Национального союза производителей молока
- После вступления в ВТО в силу ряда причин выросли цены на сырое молоко, они на 25% выше, чем в прошлом году. Мы прогнозируем, что осенью они вырастут еще на 10%. Но самое страшное, что после вступление в ВТО в разы снизились пошлины на пальмовое масло. Произошел резкий рост импорта. В результате пальмовое масло вытеснило с рынка молочные жиры, и резко вырос объем фальсифицированной молочной продукции.

Александр Молчанов, фермер, Ростовская обл.
- С худшей стороны. Сейчас я весь в кредитах. У меня 700 овец и 300 ягнят. Шерсть сегодня никому не нужна. Раньше Тамбовская фабрика брала, шло на военную форму. Теперь реализовывать некуда. Вывозим шерсть на свалку.

Валерий Платонов, председатель комитета ТПП
- На мой взгляд, пока вступление РФ в ВТО на промышленных предприятиях страны не отразилось никак.

"Российская газета"